ВРАГИ НАРОДА

Поступить в университет было чрезвычайно трудно, главным образом из-за недостаточного знания русского языка. Я закончил еврейскую школу, затем евпедтехникум и полтора года преподавал в школе на еврейском языке. Я прилично знал белорусский, но это мне, скорее, мешало знать русский язык. По сути, белорусский язык - это "испорченный" русский или неправильный русский. Физику сдал на 5, математику с пересдачей (мне показалось, что преподаватель был ко мненеобъективен) на 4, а вот русский... Меня спасло только то, что преподаватель, безнадежно махнув на меня рукой, дал мне смысловой текст, а к этому я был готов.

В главном здании Ленинградского университета на Васильевском острове на 2 этаже есть длинный коридор метров в 200 длиной. Слева - огромные окна, справа - шкафы с книгами и бесчисленное количество дверей, отделанных, как и шкафы, под дуб - входы в лекционные аудитории или в коридоры поменьше, откуда в свою очередь имеются двери в лекционные аудитории и научные лаборатории. Этот коридор по-своему уникален. Это любимое место студентов. Здесь они, как сейчас говорят, тусуются, назначают свидания, готовятся к экзаменам и отмечают свои праздники.

Между окнами помещалась галерея портретов выдающихся деятелей университета, профессоров разных лет. Портреты, выполненные маслом, обрамлялись узкими позолоченными рамами и представляли определенную художественную ценность. Внизу имелась табличка, на которой значились фамилия и инициалы профессора.

В 1937 году обнаружилось новое явление: исчезновение из галереи отдельных портретов еще здравствующих профессоров. Я тогда был студентом 4 курса физического факультета, который помещался во дворе университета. Мы узнавали об аресте того или иного профессора по светлому следу, оставленному на месте, где портрет висел.

Утром мы друг от друга узнавали: Бурсиан арестован. Помню профессора Бурсиана. Он читал у нас термодинамику. Известный ученый, мне запомнилось его лицо с крупными и довольно грубыми чертами: широкий лоб, гладко зачесанные волосы на прямой пробор посередине, большой подбородок, широкие скулы.

   ... Проф. Фредерикс. Он читал электродинамику. В высшей мере интеллигентный человек. Гладко причесанные волосы, как и у Бурсиана, на прямой пробор. Значительно позже я узнал, что оба профессора были объявлены врагами народа, арестованы и вскоре расстреляны.

   ...Академик Лукирский. Известный физик. Ему больше повезло. Отсидев, он вышел из тюрьмы и продолжал свою педагогическую деятельность.

...Академик Фок В.И.. Его портрет тоже исчез. Он просидел в тюрьме недолго. Потом он рассказывал, что когда его освобождали, он просил оставить его в тюрьме еще на несколько дней, поскольку в тюрьме ему будто хорошо работается.

Владимир Иванович Фок - один из основателей квантовой механики, Ученый с мировым именем, также не избежал преследований властей, как "враг народа".

Нам ничего не было известно, в чем конкретная вина ученых. Уже с нынешних позиций узнаем, что не было у них никакой вины. Просто власти не любили интеллигенцию, старались ослабить ее позиции. Но тогда, утонченная идеологическая обработка не оставляла у нас сомнений в правоте властей, в том, что профессора в чем-то повинны, что не могут просто так, за здорово живешь, арестовывать их. И даже сейчас я чувствую в чем-то и свою вину, свою причастность к этой великой трагедии. Почему я хотя бы в душе своей не осуждал происходившее, не усомнился?

В университете был у меня друг Сергей Анитов. Я был без ума от моего друга. Мы были неразлучны.

Он жил в Ленинграде со своей матерью и младшим братом Иваном. Отца они почти не видели. Это был крупный специалист - инженер-медник дореволюционной школы. Мать - высокообразованная женщина, отлично играла на фортепьяно и дала музыкальное образование детям. Вся семья отличалась интеллигентностью, какая встречалась в семьях дореволюционной эпохи.

Однажды мы узнали, что отец Сергея - "враг народа", арестован. Тут же начались преследования родственников. Сергея исключили из комсомола, даже его невесте влепили выговор, более того, брата его невесты, школьника, и то обсуждали в школе, как пособника врага народа.

Примерно через год получили извещение, что отец Сергея "умер не осужденный". Он погиб в застенках ГПУ от пыток, не дав «органам» нужных показаний. Мать, измученная постоянными волнениями, вскоре также умерла. Распалась замечательная семья...

Сергей стал сыном "врага народа". Помню общеуниверситетское комсомольское собрание. Его вел секретарь комсомольской ячейки физфака Меламед. Не помню, было это его имя или фамилия. Знаю только, что он был другом моего старшего брата Наума, который учился вместе со мной на одном курсе.

На собрании был поставлен вопрос о пребывании сына "врага народа" Сергея Анитова в комсомоле. Изложив суть вопроса, председательствующий предложил собранию осудить "пособника" и выступить в прениях. Никто не осмелился что-либо сказать. Все знали Анитова как хорошего парня, отличника учебы. Тогда председательствующий сказал, что следует заслушать Фишмана, который, как всем известно, лучший друг Анитова. Я вынужден был встать. Я сказал, что Анитов действительно мой друг и ничего плохого о нем сказать не могу. Тогда председательствующий заявил, что надо на бюро поставить вопрос о Фишмане, не является ли он пособником "врага народа". Надо было знать обстановку того времени, чтоб понять, что означают такие слова председательствующего. Постановка вопроса на бюро не может закончиться миром. Обязательно должно последовать наказание. К счастью, вмешался мой брат, который, как сказано, дружил с секретарем комсомола. Помню, ко мне подошел Меламед и похвалился, словно великое одолжение сделал, что он "мой вопрос" замял.

Таковы небольшие эпизоды великой трагедии, свидетелем которой я был.

Назад – К содержанию – Далее