ДОКТОРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

Я ее защитил, когда началась знаменитая реорганизация ВАК (запрещение банкетов, массовое отклонение диссертаций - только на физфаке в то время были отклонены 3 докторские диссертации). Ученые советы были напуганы и очень неохотно брали к защите диссертации вообще, а «чужие» - в особенности. По крайней мере, моя попытка защититься в Ленинградском университете закончилась неудачей. Любопытно, Фриш дал диссертацию на отзыв Зайделю. Это был хорошо образованный физик, почему-то обиженный природой. Обсуждение его отзыва происходило в кабинете Фриша, в его присутствии. Зайдель говорил лишь о спектроаналитической части. Выступил пространно с критикой диссертации. Когда он кончил, то тут же собрался уходить. На мою просьбу послушать ответы на его замечания он грубо ответил: «Меня ваши ответы не интересуют» и ушел. Это выглядело весьма странно. Но я понял, что в ЛГУ мне делать нечего. В Минске мне сказали, что это не их профиль и также отказали. Осталось сделать попытку защитить диссертацию в Казани. Мне помогли ректор университета М.Т.Нужин и Председатель Совета С.А.Альтшулер. Мы составили письмо в ВАК, с просьбой организовать на базе существующего Совета Специализированный Совет по защите моей диссертации, включив в его состав также и моих оппонентов. Оппонентами были Прокофьев В.К., Королев Ф.А. и Фирсов О.Б. из института Курчатова (Москва).

Ф.А.Королев попросил предварительно сделать доклад по диссертации в МГУ. Я пригласил на мой доклад моего родственника Евгения Шульмана. Пусть посмотрит, что делается в научном мире. Накануне моего доклада, перед самым началом, мы узнали, что, хотя о моем докладе мы нигде не афишировали, пришли все мои «друзья» во главе с Калерией Александровной Сухенко, которая переметнулась в стан «врагов». Вместе с ней пришло солидное число московских спектроскопистов: Иванцов, Соболев и др. Чувствовалось, что против меня затеяна возня, которая меня насторожила.

Так оно и случилось. После моего доклада слово сразу взяла Сухенко. Она в резких выражениях выступила против моей диссертации, хотя не имела особых аргументов. В своем ответе я выразил удивление и намекнул на нашу совместную работу, представленную на соискание Сталинской премии. Выступил Соболев и сказал, что если бы к нему обратились с предложением быть оппонентом по диссертации, то он бы отказался. Дискуссия продолжалась. Выступления были полярные. После семинара Королев подошел ко мне и сказал, что все происшедшее убедило его в том, что он обязан дать положительный ответ и что согласен быть оппонентом. Мой родственник был в восторге. Он сказал, что в жизни не видел ничего подобного. Это для него было интереснее театра. В его глазах я вырос, по тому, как я храбро защищался, на целую голову.

Итак, один оппонент завоеван. Вторым я решил взять В.К.Прокофьева, одного их видных спектроскопистов в нашей стране.

Я поехал к нему в Крым в поселок «Научный» в Крымскую обсерваторию, куда он переехал жить из Ленинграда по состоянию здоровья.

Он меня принял очень любезно, но быть оппонентом отказался, ссылаясь на здоровье. Я был в отчаянии. Найти достойную замену было невозможно. Однако в конце концов, поняв мое состояние и зная меня хорошо по моей кандидатской диссертации, где он выступал в качестве оппонента, и по моей книге, которую он редактировал и снабдил предисловием, в порядке исключения дал все же свое согласие на оппонирование моей диссертации. Наконец, третьим был Фирсов Олег Борисович, мой университетский друг, о котором я уже писал, пользующийся большой популярностью среди московских спектроскопистов.

Назад – К содержанию – Далее