|
С.Л. МАНДЕЛЬШТАМ Сергей Леонидович Мандельштам часто выступал моим
оппонентом, хотя не в такой резкой форме. Расскажу о моих встречах с ним
подробнее. С.Л.Мандельштам, Председатель Комиссии по спектроскопии АН
СССР, впоследствии переименованной в Научный совет по спектроскопии, сын
знаменитого ученого физика Л.И.Мандельштама, открывшего вместе с
Г.С.Ландсбергом явление комбинационного рассеяния света, был незаурядным
организатором. Им позднее был создан знаменитый Институт спектроскопии в
г.Троицке. Он сыграл большую роль в моей научной биографии. Начать с того,
что еще в Казани, будучи эвакуированным из Москвы в годы войны, он очень
хорошо ко мне относился. Редактируя журнал «Заводская лаборатория», он
всячески понуждал меня писать для журнала статьи по спектральному анализу,
лично их редактировал и делал их «наукообразными». Однажды, будучи в Москве,
я случайно встретил его в городе с огромным неподъемным портфелем. Он
обрадовался, увидев меня, и тут же извлек из портфеля мою статью, которую он
носил с собой, что крайне меня удивило. Ведь мы никак не договаривались о
встрече. Наши размолвки начались еще в Казани, в последний год
эвакуации. Он как-то мимоходом предложил мне сделать доклад на семинаре по
спектроскопии, который проводился регулярно один раз в месяц в здании
университета в определенные дни и часы каждого месяца. Я будто бы дал на это
свое согласие. По-моему здесь вышло недоразумение, поскольку я считал, что
никакого согласия не давал. Накануне Семенов мне напомнил, что завтра мой
доклад. Я ужасно испугался. Ведь у меня совершенно не был готов материал, и
ни о каком докладе и речи быть не могло. Тем не менее я все же пошел на
семинар. Все было готово. Действительно висел большой плакат, извещающий, что
состоится мой доклад на тему «Спектральный анализ сталей». Собрались
знаменитые ученые: академик Ландсберг, с которым я был хорошо знаком, проф.
Шпольский, автор известной монографии «Атомная физика», Райский и многие
другие. Я был белее полотна. Подозвал Мандельштама и шепотом сказал ему, что
я не готов делать доклад и что мы вроде конкретно не договаривались об этом.
Мандельштам был взбешен. Он объявил, что доклада не будет по моей вине и
семинар будет посвящен лишь литературному обзору. С этого времени Мандельштам ко мне охладел. Раньше, когда
я приходил в университет, меня разрывали на части. По крайней мере, так мне
казалось. Сначала меня приглашал Ландсберг, интересовался моей работой на
заводе. Для него это означало «связь с производством», консультация. Затем
меня брал в оборот Мандельштам с его группой - Райский, Абрамсон и др.
спектроскописты. Меня не отпускали долго, и чувствовалась «крепкая связь
науки с производством». Теперь Мандельштам встречал меня с прохладцей, и я
перестал посещать семинар. Однажды, будучи в Москве в командировке, забрел я как-то
на общегородской семинар по спектроскопии в Доме ученых. Тогда я уже носился
со своим новым детищем: «Метод расчетных графиков». Материал, по крайней мере
словесный, был готов, и я был готов в любой момент доложить его. Я подошел к
знакомому мне по Казани Ландсбергу, руководившему семинаром, и намекнул, что
готов делать доклад на вышеизложенную тему. Ландсберг тут же ухватился за эту
мысль и открыл семинар следующими словами: - Товарищи, к нам приехал гость из Казани. Я думаю, что
будет целесообразно поставить доклад Израиля Самуиловича вместо намеченного в
программе доклада. Я вышел и начал свой доклад. Зал был полный (человек
300-500). С.Л. Мандельштам с первых же минут перебил меня и заявил, что параметр
«b», фигурирующий в формуле Ломакина, вовсе не реабсорбция. Я ответил, что я
использовал терминологию, которую впервые ввел сам Мандельштам. На это он
ответил, что он передумал и теперь уже не считает «b» коэффициентом
реабсорбции. На это я заметил, что «право, я не в состоянии угнаться за
Вашими зигзагами». Это вызвало хохот всего зала. Ландсберг бросил реплику: - Если в споре один говорит, что это истина, а другой, что
этого не может быть, значит, что здесь что-то есть. В перерыве Мандельштам подбежал ко мне и очень неясно - у
него вообще было плохо с дикцией - стал что-то объяснять, что, честно говоря,
я не понял. Тем не менее, я считаю Мандельштама не то что учителем, но
старшим товарищем, и остался ему благодарен. Значительно позднее, в 1985 году, я в юбилейном издании
газеты Казанского университета, посвященном 40-летию Победы, написал статью
«Спектроскописты на службе Родины». Текст статьи я послал С.Л.Мандельштаму.
Ниже привожу текст статьи и ответное письмо С.Л. Мандельштама. Спектроскописты на службе Родины В годы войны отдел спектроскопии
Академии наук СССР во главе с академиком Ландсбергом Григорием Самуиловичем
эвакуировался в Казань и занял помещение нынешней лаборатории магнитной
радиоспектроскопии на 1 этаже главного корпуса университета. Из числа
спектроскопистов, с которыми мне приходилось доввольно близко общаться,
помимо Г.С. Ландсберга, были С.Л.Мандельштам - ныне директор института
спектроскопии АН СССР, чл.-корр. АН СССР, С.М.Райский, впоследствии доктор
технических наук, Барышанская, Иванцов и др. Здесь, в Казани, они развернули
большую работу и внесли существенный вклад в нашу Победу. Уже с самого начала войны перед
страной стояли серьезные проблемы с металлом. Потеря многих сырьевых ресурсов
требовала бережного отношения к металлу, его хранению, сортировке и выплавке.
С Запада на Восток поступал в большом количестве металлолом, который
необходимо было анализировать и сортировать. Группа академика Г.С. Ландсберга
в эти годы разработала и наладила серийный выпуск небольших спектральных
приборов - стилоскопов, предназначенных для быстрой сортировки сталей,
чугунов, бронз, латуней и алюминиевых сплавов. В условиях нехватки оптических
деталей и материалов им удалось наладить серийный выпуск стилоскопов, сотни
экземпляров которых распределялись в разные точки страны. Это были хорошие
приборы с достаточной для анализа дисперсией. Они обычно устанавливались на
центральных складах заводов, в цеховых спектральных лабораториях и были в
работе круглые сутки. Были созданы также генераторы для возбуждения спектра -
дуга Свентицкого и генератор Райского. Решалась одновременно и другая
важная для промышленности задача. Она заключалась в разработке спектральных
методов анализа, призванных заменить дорогостоящие и длительные химические
методы. Акад. Ландсберг и его группа в годы войны и в послевоенные годы
возглавляли все работы в стране в области спектроскопии. Во главе комиссии по
спектроскопии Ландсберг координировал исследования в этой области, регулярно
созывал конференции, редактировал соответствующие разделы в журналах. Большую роль в годы войны играл
вопрос внедрения спектрального экспресс-анализа в промышленность. Дело в том,
что химический анализ, например, алюминиевого сплава длился двое суток. Поэтому,
естественно, приходилось дважды переплавлять металл и каждый раз брать пробу
на анализ. С внедрением спектрального экспресс-анализа, который длился всего
10 - 15 минут, стало возможным корректировать шихту еще по ходу плавки.
Однократная плавка металла вместо двукратной дала стране огромную экономию в
металле (за счет угара), в топливе, в использовании литейного оборудования, в
убыстрении производства и в увеличении объема выпускаемой продукции.
Экспресс-анализ явился подлинной революцией в литейном производстве. Стало
это возможным благодаря разработке новых совершенных методов спектрального
анализа. Сотрудники Академии наук живо интересовались вопросами применения
спектрального анализа в промышленности, старались помочь нам, работникам
промышленности, во всех практических вопросах. В годы войны я работал начальником
спектральной лаборатории моторостроительного завода в Казани. Помню, с какой
теплотой меня встречали Ландсберг, Мандельштам, Райский, когда я приезжал в
университет, с каким интересом они слушали мои рассказы о делах лаборатории,
о новых методах анализа. Большую и постоянную помощь оказывал нам также
эвакуированный из Ленинграда в Йошкар-Олу профессор государственного
Оптического института (ГОИ) В.К.Прокофьев, являющийся крупнейшим специалистом
в области спектрального анализа. Посетив однажды в годы войны нашу заводскую
лабораторию в Казани, он написал о разработанном нами экспресс-анализе:
«Приходится удивляться, что за каких-то 8 - 10 минут выполняется полный
количественный анализ алюминиевого сплава на 5 - 6 элементов. Это
замечательно!». В 1943 году в Казань из блокадного
Ленинграда прибыл мой учитель - профессор Ленинградского государственного
университета С.Э. Фриш - крупнейший ученый в области атомной спектроскопии,
член-корреспондент АН СССР. Он был настолько истощен, что его на носилках
внесли на второй этаж физического факультета. Казанцы всем, чем могли,
помогли ему поправить здоровье, и впоследствии еще многие годы он руководил
кафедрой ЛГУ, написал превосходные книги по атомной спектроскопии, на которых
учились и учатся многие поколения спектроскопистов. Казанские спектроскописты с
благодарностью вспоминают те далекие годы, когда деятели науки показывали нам
пример беззаветного служения Родине, делились с нами своими знаниями. Ответ С.Л.Мандельштама. 8.05.86 Дорогой Израиль Самуилович! Сердечно благодарю за Ваше письмо
и заметку о работе группы Г.С. Ландсберга в Казани в годы Великой
Отечественной войны. Это было очень трудное время и потребовало от всех нас
напряжения всех сил. Я часто вспоминаю те времена, гостеприимство, которое
нам оказали казанцы, и персонально наши встречи и беседы с Вами. Еще раз большое спасибо за Ваше
напоминание об этих временах. Очень хорошо, что Вы сделали нашу работу
достоянием гласности. Поздравляю Вас с Днем Победы. С самым сердечным приветом Ваш С.Л.Мандельштам. Назад – К содержанию – Далее |
|