ПОГРОМ Итак, мой отец был мелким торговцем. Его лавка имела
размер 2х3 метра. Торговали в ней всевозможными товарами. Там были и керосин,
и подсолнечное масло, шорные товары, конфеты и мыло, мануфактура. Об обороте такой
лавки можно судить по тому, что в великий базарный день, вечером, вся выручка
выкладывалась на стол и всеми пересчитывалась. Как я помню, она составляла 14
рублей. Этого было достаточно, чтобы 8 человек могли существовать. Несмотря
на скудные средства, мы не были самыми бедными. Отца своего я помню плохо.
Знаю, что он был черноволосым, высокого роста и, по-видимому, красивым
мужчиной. Зимой 1921 года, когда мне было 6 лет, отец был расстрелян во время
еврейского погрома. Банда генерала Булак – Балаховича налетела на наше
местечко. Бандиты или, как их в нашей среде называли, "балаховцы",
громили еврейские дома, забирали ценности, насиловали и убивали людей. Перед
уходом они потребовали от каждого главы семьи достать и передать им
определенное количество золота и драгоценностей. Мой отец, Самуил Моисеевич,
был бедным лавочником, а вообще - никем, поскольку лавка полностью была на
попечении матери, а сам он день и ночь пребывал в синагоге, которая, кстати,
находилась рядом с нашим домом, на Школьной улице, изучал талмуд и известные
комментарии к нему. Естественно, никаких драгоценностей у него не было: ни
золота, ни бриллиантов. Он вместе с другими спрятался было в ближайшем лесу,
но страх за семью, заставил его выйти из леса и вернуться домой. Здесь, вернее
в самой синагоге, его вместе с другими бедолагами схватили и хладнокровно
расстреляли. Но об этом я узнал позже. Тогда же мне запомнилось холодное
февральское утро, мы сидели перед заиндевевшим маленьким окошечком и смотрели
на улицу. Там длинной вереницей тянулись обозы саней с трупами расстрелянных
евреев. Как мне рассказывали, их было 60 человек, и среди них мой несчастный
отец. Это уже был финал трагедии. Но я помню и некоторые детали погрома. Нас было 8 человек - мать и семеро мальчиков, старшему из которых,
Мотке, было 15 лет, а младший - Генах был еще грудным. Помню этих бандитов,
высоких, здоровых и, как мне казалось, почти поголовно рыжих. Половину дома у
нас занимала горбатая тетка по папиной линии Ента; там мы и прятались всей
семьей. Однажды, помню, когда моя мать стала просить одного из балаховцев
оставить наш дом, ссылаясь при этом на нашу бедность и на малолетних детей,
тот бросил в нее изо всех сил топор, и только случайно мать увернулась,
спрятавшись за косяк двери. Еще помню тетю Нету по папиной линии. Она оказалась как-то
в нашем доме, и я видел, как трое бандитов ее схватили и поволокли в спальню.
У нее были роскошные черные волосы, ниспадавшие до плеч, и белое чистое тело.
Она была одета в ночную рубаху до пят. Она отчаянно сопротивлялась. Вспоминая
этот эпизод, я долго и, к своему стыду даже много лет спустя, будучи уже
взрослым, не мог понять, зачем бандиты таскали мою тетю в спальню... Погром
длился почти неделю. Наши детские души были переполнены страхом. Все это
время мы ничего не ели, и, как ни странно, нам есть не хотелось. Назад – К содержанию – Далее |
|